Культура курганных погребений Европы XV–XIII вв. до н. э
Около середины II тыс. до н. э., в то время как хетты, потерпев от фиванских князей поражение в дельте Нила, отстаивали свои права на Сирию, а близкие им по языку и религии ведические индоарийцы, сокрушив вооруженное сопротивление цивилизации городов Хараппа и Мохенджо-Даро, в беспрестанной борьбе с темнокожими дасами неуклонно двигались в глубь Индии, стремясь достичь долины реки Ганг, Европа переживала новое, возможно, самое мощное в своей истории вторжение индоевропейцев, обладавших невиданным дотоле на крайнем западе Евразии могучим, всесокрушающим оружием — боевыми колесницами.
Мы вновь вспомним о том, что Европа, на рубеже III–II тыс. до н. э. претерпевшая широчайшее вторжение из степей юга России, индоевропейских обладателей шнуровой керамики и боевых топоров, к 1550 г. до н. э. обрела собственную могучую бронзоли-тейную металлургию с центром в верховьях Дуная, Эльбы, Одера, Вислы (унетицкая культура первой половины II тыс. до н. э.). В мире Эллады процветали многочисленные ремесла, градостроение, широчайшая морская и сухопутная торговля. В Британии возводились величественные каменные святилища — обсерватории (хенджи).
За полтысячелетия, прошедшего с эпохи великих перемещений и потрясений рубежа III–II тыс. до н. э., индоевропейское население Европы почти повсеместно перешло к оседлому ведению хозяйства и начало забывать древний степной обычай предков сооружать курганные насыпи над погребениями.
Около 1750 г. до н. э. степняки-индоевропейцы, населявшие левобережное Поднепровье, окончательно повергли трипольскую культуру правобережного Поднепровья, служившую последним оплотом доиндоевропейского средиземноморского населения Европы. Путь из степей Евразии в Европу был абсолютно расчищен, и именно по нему устремились боевые колесницы и повозки ариев Нижней Волги, юга Урала, Средней Азии — традиционным путем кочевников от Нижней Волги, Дона и Днепра к Нижнему Дунаю и далее в центр Европы. Общность языка хеттских надписей, древнейших ведических гимнов, основополагающих слоев Авесты — Гат, с одной стороны, и западной группы индоевропейских языков, начавших активное зарождение с IV и особенно с III тыс. до н. э. (в первую очередь германского, латинского и греческого) — с другой была во многом обусловлена именно вторжением в середине II тыс. до н. э. выходцев из классической Айриана-Ваэджо в Европу.
Именно к 1500 г. до н. э. на юге Урала исчезли носители первого, петровского, этапа андроновской культуры, владевшей боевыми колесницами и сумевшей создать собственную настолько яркую и самобытную металлургию, что появление ее продукции в Европе во второй половине II тыс. до н. э. явственно видно (археологически). Стиль андроновской культуры степей во многом определил дальнейшее развитие германской, славянской и ряда иных общностей Европы.
Прежде всего, вторжение 1500 г. до н. э. охватило долины Нижнего и Среднего Дуная, что само по себе традиционно для вторжений предыдущих и последующих эпох из степей Евразии (гунны, авары, угры). Кочевники разбрелись по Карпатской котловине, при этом, нередко захватывая существовавшие до них укрепленные поселения, однако всюду они находились недолго.
Преобладание скотоводства и следование степным традициям склоняло вторгшихся в центр Европы кочевников к значительной подвижности, и они по большей части проводили время на плоскогорьях и водоразделах, выпасая многочисленные стада — главный источник своего благосостояния.
Однако, как это случалось всякий раз и прежде, чем далее шли в Европу новые индоевропейские кочевники и чем дольше они в ней обретались, тем больше они начинали заниматься оседлым земледелием и развитием сопутствующих ему ремесел: от ткачества и гончарного производства до металлургии. Наиболее богатой бронзой и содержащими ее кладами в данную эпоху оказалась область Среднего Дуная. Изделия из бронзы превосходили разнообразием предыдущую эпоху.
Общность первого этапа андроновской культуры юга Урала XVIII–XV вв. до н. э. и культуры курганных погребений центра и запада Европы XV–XIII вв. до н. э. особенно явственно видна на типе украшений и в первую очередь браслетов со спиральными концами. Мы помним и о том, что около середины II тыс. до н. э. в Европу также хлынуло множество степного наступательного вооружения: мечей (с восьмигранным эфесом), удлиненных кинжалов, копий, кельтовидных топоров, стрел, ножей.
С приходом нового мощного потока индоевропейских кочевников в Европе вновь возродился обычай насыпать курганы. В основании кургана сооружалась каменная или деревянные погребальная камера, в которой редко хоронили более одного умершего. Группы курганов данной эпохи обычно содержат не более 50 насыпей. Погребения сопровождались значительным количеством украшений. Нередко вокруг кургана устанавливались каменные столбы.
Интересно отметить, что до прихода носителей курганной культуры XV в. до н. э. в Европе нередко хоронили покойников в скорченном виде, веря, что форма зародыша в чреве матери будет способствовать скорому перевоплощению и возрождению души и тела умершего. С распространением культуры курганных погребений второй половины II тыс. до н. э. погребения с таким трупоположением в Европе начинают исчезать. Вместе с тем в Европе началось широкое распространение трупосожжения вне курганной площадки и погребение останков в урнах. Однако полное господство обряд трупосожжения приобретет несколько позже, в XIII–VIII вв. до н. э., в эпоху, следующую за культурой курганных погребений и названную эпохой культуры полей погребений, или погребальных урн. Напомним, что жители Айриана-Ваэджо издревле поклонялись богу Агни и считали, что именно огонь с его очищающей силой передает тело и душу умершего богу.
Носители культуры курганных погребений на возвышенностях, разбросанных в долине Среднего и Верхнего Дуная, сооружали алтари (vedi) и украшали их росписью и лепниной. Тут они возносили гимны-молитвы богам и приносили им жертвы.
Одним из центров носителей культуры курганных погребений было укрепленное поселение у современного города Дунайварош на Среднем Дунае. Вблизи него вскрыто более полутора тысяч погребений данной эпохи.
Трупосожжение стало характерным для определенных районов центра Европы ещё около 1650–1550 гг. до н. э. (культура Тосег на Среднем Дунае).
Отголоски великого индоевропейского вторжения в Европу середины II тыс. до н. э. достигли самых дальних ее уголков в самое короткое время.
Мы помним о том, что с 2000 г. до н. э. на севере Италии в долине реки По развивалась культура Террамар, оставившая искусственные холмы, многометровая толща которых содержит результаты труда десятков поколений живших на них людей. Около 1500 г. до н. э. север Италии принял новый поток индоевропейцев со Среднего Дуная, что вскоре привело к полному вытеснению кремневых орудий бронзовыми. Наладилось собственное бронзолитейное производство, основы которого коренились на Среднем Дунае. В долине реки По в XV–XIV вв. до н. э. появилось множество бронзовых мечей, топоров, бритв, сельскохозяйственных орудий, фибул (застёжек для плащей). Близкой к среднедунайской оказалась и керамика.
Вторжение середины II тыс. до н. э. из центра Европы в долину реки По не только не нарушило преемственности, существовавшей с2000 г. до н. э. в рамках культуры Террамар, а напротив, значительно усилило и развило местную производящую экономику и в первую очередь металлургию.
Около середины II тыс. до н. э. на острове Сардиния развернулось строительство многочисленных башен-нураг, защищающих покой поселков, составленных из круглых каменных хижин. Об облике тогдашних обитателей острова говорят многочисленные бронзовые статуэтки воинов, головы которых увенчаны двурогими шлемами, вооружение состоит из лука и стрел в колчане, меча и кинжала, а защитой служит щит. В то же время башни-нураги возводили на Корсике и на Балеарских островах.
Вторжение середины II тыс. до н. э. не затронуло Пиренейского полуострова, и там продолжалось мирное развитие местной культуры Эль-Аргар (1700–1000 гг. до н. э.)
Восточные и северные провинции Франции в XV–XIV вв. до н. э. были заняты носителями курганной археологической культуры. Остальные районы Франции культурно и экономически были связаны с населением долины реки По (культура Террамар).
Вторжение носителей культуры курганных погребений достигло севера Европы около 1400 г. до н. э. При этом жизнь на севере Германии, в Дании и на юге Скандинавии несколько ожила. Новое индоевропейское население насыпало курганы от 2 до 4 м в высоту и до 50 м в диаметре, окружало их деревянными или каменными столбами и располагало на возвышенных местах, нередко на берегу моря. В Скандинавии курганы по преимуществу сооружались из камня.
Преобразилась металлургия севера Западной Европы. На смену плоским топорам с закруглениями, главному орудию здешних мест предыдущих столетий, пришли евразийские степные топоры-кельты и многочисленные индоевропейские украшения, характерные для степи: браслеты, подвески, фибулы. Появился на севере Европы и меч с восьмигранным эфесом — характерным дунайским типом.
Изображения на камнях, оставленные людьми той далекой эпохи, изобилуют картинами сцен охоты, кораблями, повозками, спиралями, солнечными дисками. Для ходьбы широко использовали лыжи, в земледелии и домашнем хозяйстве — телеги и сани. Осваивали и море. На острове Альс (Дания) нашли корабль 13,28 м длиной, вмещавший около двадцати гребцов и не имевший паруса.
Весьма интересно то, какую одежду носили создатели североевропейских курганов второй половины II тыс. до н. э. Мужчины одевались в нижнее платье, опускавшееся ниже колен и подпоясанное у пояса. Поверх платья накидывался плащ. Голову защищала высокая войлочная шапка конической формы — колпак[21]. Женщины облачались в юбку, состоящую из одного куска материи и достигавшую щиколоток, и жакет с коротким рукавом. Себя и одежду они украшали множеством богатых подвесок, булавок, ожерелий. Волосы покрывались сеткой.
В Скандинавии закладывалась основа будущих виков Средневековья, близость которых ведическим индоарийцам, составлявшим вики северо-запада Индии II–I тыс. до н. э., видна не только в одежде, языке или вооружении, а в самом духе индоевропейского народа, в его ценностях и идеалах.
Эллада около середины II тыс. до н. э. также претерпела индоевропейское вторжение, что повлекло за собой смену эпох со среднеэлладской на позднеэлладскую.
Следует отметить, что смена эпох в мире Эллады совпадает по времени с изгнанием индоевропейцев из дельты Нила фиванскими князьями, утверждением в Египте фараонов 18-й династии и началом их активной антихеттской завоевательной политики в Палестине, Сирии и отчасти в Месопотамии и на юго-востоке Малой Азии. Притеснения, претерпеваемые индоевропейцами от египтян в Азии, могли послужить причиной их вторжения в Элладу, на острова Кикладского архипелага, на Крит и Кипр, произошедшего около середины II тыс. до н. э. и осуществленного с берегов Малой Азии.
Следствием этого вторжения помимо смены эпох в Элладе явилось заметное сближение культуры центров Эгейского моря с индоевропейскими культурами Передней Азии и в первую очередь северо-востока Ирана.
В это же время около середины II тыс. до н. э. в Элладу с севера, из долины Дуная, безусловно, проникла значительная часть кочевников — носителей культуры курганных погребений. Однако на этот раз в заселении Эллады доминировать могли индоевропейские колесницы, идущие с востока через Малую Азию, а не отряды, идущие с Нижнего и Среднего Дуная на юг. Это тем более вероятно, что перемены, произошедшие в Элладе, приближаются к 1550 г. до н. э., в то время как вторжение носителей культуры курганных погребений в центр Европы скорее следует отнести к 1500–1450 гг. до н. э.
Смена эпох середины II тыс. до н. э. не носила губительного или крайне катастрофического характера для Эллады. Язык, культура, религия и экономика представителей среднеэлладской эпохи и пришедших в страну индоевропейцев были близки, и города Микены, Тиринф, Мидея вскоре расцветают с новой, небывалой дотоле красотой и силой. Защитой им служили могучие каменные стены. Шло неуклонное развитие земледелия, скотоводства, металлургии, различных ремесел. Крепла и богатела земельная аристократия. Ни на один день не прерывалась широчайшая торговля, вовлекавшая в свою сферу янтарную Балтику, туманную Британию, могучую бронзолитейную металлургию центра Европы, Апеннины, Сицилию, Малую Азию, Сирию, Египет, Месопотамию, Иран, юг Туркмении и северо-запад Индии.
До 1400 г. до н. э. Эллада в лице своего центра Микен испытывала определенное культурное и экономическое влияние городов острова Крит, являвшегося древнейшим в Европе центром бронзовой металлургии. Однако около 1400 г. до н. э. государство Крит погибло, города и селения оказались разрушены завоевателями.
Микены. План «Сокровищницы Атрея». XIV в. до н. э.
Отныне на Крите распространилось и доминировало микенское влияние. И хотя вскоре жизнь на Крите возобновилась, но уже в меньших объемах и без былого великолепия. На острове зародился тип храмов протоклассической формы и наряду с этим распространились первые трупосожжения.
Боевые колесницы впервые появляются на Крите около 1550 г. до н. э., и вместе с тем на Крите, как и в материковой Элладе, распространились центральноевропейские широколезвийные рубящие мечи с отлитой вместе с клинком рукояткой, пришедшие на смену колющим мечам. Подобная замена колющего меча на рубящий происходила в течение всей второй половины II тыс. до н. э. по всей Европе. Интересно, что вместе с этой сменой могло произойти расслоение значения слова убить (означавшее до середины II тыс. до н. э. заколоть и бить одновременно) на западноевропейское to kill, сохранившее древнее значение и звучание, и славянское колоть, позже означавшее лишь частный случай общего значения слова убить. Хотя английский язык сохранил и слово to beat, означающее ударять, именно это индоевропейское слово и стало означать в славянском убийство и побои одновременно. Видно, на западе Европы жертву главным образом закалывали, в то время как в центре и на востоке Европы ее били (то есть рубили) и тем добивались того же.
Одновременно с захватом Крита Микены подчинили своему влиянию острова Кикладского архипелага.
Около 1550 г. до н. э. остров Кипр пережил вторжение из Малой Азии и преобразился. Началась эпоха бурного развития экономики, активного роста городов. Однако уже к концу XV века до н. э. Кипр пережил вторжение ахейцев. Так было положено начало смешению западной элладской и восточной иранской индоевропейских традиций на Кипре.
В центре и на востоке Европы носители культуры курганских погребений смешались с населением культуры шнуровой керамики и частью населения разгромленной унетицкои культуры и образовали ряд родственных культур на территориях, ограниченных на западе верховьями Дуная, Эльбы и Одера, а на востоке средним течением Днепра и верховьями реки Сулы.
Так около середины II тыс. до н. э. сложились тшинецкая культура, расположенная от Верхнего Одера до Среднего Днепра, комаровская культура, занявшая земли в междуречье Верхнего Днестра и Среднего Днепра, к югу от тшинецкой культуры, и сосницкая культура Среднего Подесенья и Верхнего Сейма.
А в междуречье Оки и Волги на протяжении почти всего II тыс. до н. э. развивалась фатьяновская культура — остаток могучего индоевропейского потока, прошедшего лесами центра России на рубеже III–II тыс. до н. э. и названного движением носителей культуры шнуровой керамики. Индоевропейские носители фатьяновской культуры подвергались сильному воздействию лесных охотников-финнов и ко времени прихода исторических славян в междуречье Оки и Волги в значительной степени растворились в финской среде.
Высокошейные фатьяновские сосуды
Основные типы фатьяновских каменных сверленых топоров-молотков
Портреты фатьяновцев. Реконструкция Г. В. Лебединской
Население тшинецкой, комаровской, сосницкой культур, занимавшееся оседлым земледелием и скотоводством, развивавшее ремесла, металлургию, строившее небольшие посёлки из полуземлянок и каркасно-столбовых домов, по этническому составу было индоевропейским, причем вобравшим различные компоненты его западного и восточного массивов. Именно оно заложило основы исторически засвидетельствованной протославянскои общности, претерпевшей в дальнейшем ряд нашествий с востока (иранцы), с запада (кельты), с севера (германцы), с юга (фракийцы), но раз и навсегда сохранившей за протославянами земли центра Европы и лесостепи запада Русской равнины.
Интересно отметить, что, в отличие от населения части центра и запада Европы, в эпоху господства культуры курганных погребений, не хоронившего покойников в скорченном положении, население той же эпохи русской лесостепи хоронило по преимуществу под курганами, но с преобладанием скорченного трупоположения. Это указывает на определенный классический восточноевропейский консерватизм населения в следовании местным традициям, а возможно, и на более высокий процент местного населения перед пришельцами середины II тыс. до н. э.
Около середины II тыс. до н. э. и на протяжении всей его второй половины активно шел процесс окончательного, наметившегося еще в III тыс. до н. э. размежевания будущих индоевропейских языков на германский, развивавшийся на юге Скандинавии, в Дании и на севере Германии, кельтский, занявший территории к западу от Альп и Рейна, латинский на Апеннинах, балтский на северо-востоке Европы, греческий и фракийский на Балканах и конечно же славянский, наиболее консервативный, ёмкий, образный и могучий из всей западной группы индоевропейских языков.
Своеобразной славянской крепостью в Европе оказались карпатские и отчасти восточноальпийские горные массивы. Беспрестанные перемещения огромных групп населения Евразии, нередко несущие страшные разрушения целых цивилизаций континента, не смогли уничтожить протославянской сущности и языка, явившихся основополагающим фундаментом западного крыла индоевропейской общности Евразии.
Преобладание пришедших из глубин степей носителей курганной культуры середины II тыс. до н. э. на западе, севере и юге Европы над местным индоевропейским населением, большее, чем на протославянских землях центра и востока Европы, обеспечило германской, латинской и греческой языковым общностям несколько большую близость с индоарийским языком Вед, чем существовавшая ещё с V–IV тыс. до н. э. родовая близость протославянского и протоиндоарийского языков.
Однако культуры центра и востока Европы XV–XIV вв. до н. э. тшинецкая, комаровская, сосницкая являлись, несмотря на определённый консерватизм, составной частью общеевропейской курганной традиции данной эпохи.
Изделия бронзовой металлургии, и в первую очередь браслеты со спиральными завершениями, классические индоевропейские кинжалы, булавки, роднят население тшинецкой, комаровской и сосницкой культур XV–XIV вв. до н. э. с кругом культур курганных погребений Европы и одновременно со степными культурами евразийской степи, с ее центром на юге Урала. Для понимания эволюции славянской общности Европы важно знать, что в кладах тшинецкой и комаровской культур преобладают главным образом бронзовые изделия так называемого кошидерского типа, происходящие из района города Дунаивароша на Среднем Дунае и относящиеся к эпохе культуры курганных погребений, хотя и уходящие корнями в более древние местные индоевропейские культуры первой половины II тыс. до н. э.
И в завершение данной части повествования вновь скажем о том, что вторжение боевых колесниц носителей курганной археологической культуры в Европу и эпический поход колесниц ведических индоарийцев на северо-запад Индии имели общую исходную прародину, пракультуру и прарелигию. Общей была и причина великих вторжений II тыс. до н. э., побудившая индоевропейских полукочевников, полуземледельцев покинуть свои степи в сердце Евразии и занять новые страны на крайних сторонах континента. Гибель речной системы Туранскои долины Средней Азии и ухудшение климата в степях Нижней Волги, юга Урала и Сибири, выразившееся в жестоко холодных зимах и невыносимо знойном и засушливом лете, толкнули зрелую, высокоразвитую общность классической Айриана-Ваэджо на грандиозные вторжения сначала в Малую Азию, Сирию и Египет, затем в долину Инда и одновременно в центр Европы и, наконец, на воспетый Авестой поход иранских арийцев на Иранское плоскогорье.
<< Назад Вперёд>>
Просмотров: 2674